полиции выйти на след сбежавшего преступника, а сам без конца касался и касался внутренней занозы, что засела в его голове. Почему Афанасьев не помог убить его, а наоборот, спас, помешав майору-отступнику ударить ножом? Но ответа не находил. Его знал только сам сбежавший жиголо.

Утро так и закончилось безуспешными попытками обнаружить Сергея Афанасьева. Тот словно растворился в воздухе, собаки не смогли найти следы беглеца дальше переезда. Все выезды и вокзалы были перекрыты еще несколько часов назад по приказу майора Сладкевича. Наряды, патрули, дежурные суетились на каждом людном пятачке, заглядывая в лица, задавая вопросы. Но кассиры, прохожие качали отрицательно головой при виде лощеного красивого лица на фотографии.

Павел Сладкевич метался в ярости, звонил и выкрикивал приказы, ближе к обеду его пыл утих, голос ослаб. Он совсем сник, мокрый и взъерошенный, молча сжимал руль в салоне стоящего автомобиля, отвлекаясь только на очередной звонок. Гуров, тоже вымотанный бесконечной ночью, успокоил его:

– Если не нашелся на вокзалах и стоянках такси, значит, затаился здесь неподалеку. Пешком максимум это квадрат километров в десять. Сможем продолжить поиски, сейчас оцепи территорию и сделай перерыв. Теперь будем действовать не силой, а умом. Поэтому отдохнуть надо, чтобы голова работала. Оставь так же патрули, но основной состав отправляй на отдых. У меня тоже сил уже нет, в больницу на отсыпной надо ехать.

– Угу, – обессиленный Сладкевич выкрутил руль, направив автомобиль в сторону больницы. По его серому, осунувшемуся лицу было видно, что майор тоже выдохся.

На парковке у серого здания он напоследок снова забеспокоился:

– Вы отдыхайте, а я сейчас в РОВД, с Бережнюком разбираться.

Гуров прервал его:

– Не переживай, Павел. Я уже информацию по нему передал, это не рядовое преступление, и у майора твоего рычаги воздействия есть на местных. Чтобы дело не замяли, я подключил своего начальника. Генерал Орлов договорится, дело Бережнюка будет на контроле у министра лично. Майору не отвертеться. Ты себя побереги, не рви жилы. Приказываю отдыхать, а вечером жду тебя – будем выстраивать план по поиску Афанасьева.

Майор кивнул, сил на разговоры у него совсем не осталось. Лев коротко попрощался и, с усилием поднимая ноги, добрался до своей палаты. Из процедурной выскочила медсестра, она с ворчанием принесла несколько таблеток на металлическом подносе. Сквозь вату дремы Гуров слышал, как сотрудница ругается на непоседливого пациента:

– Ну что же вы к утренним процедурам не приходите? Врачу пожалуюсь. Сменщица моя чуть не опоздала из-за вас, ждала, чтобы укол поставить. У нас ведь назначения, лекарства списать надо, журнал заполнить. Она к вам в палату утром зашла, а вас нет. Ждала, ждала, чуть не опоздала на электричку. Хорошо хоть на переезде стоит состав, она в нее запрыгнуть успела, машинисту махнула. А так бы на вокзал пешком пришлось идти по путям и на маршрутке до поселка потом два часа тащиться с пересадкой. Она такая ответственная женщина, переживает, что пациенту укол не поставила, а вы только к обеду явились. Напишу ей сейчас, успокою хоть. За всех переживает, будто не знает, какие люди бывают. Ей не все равно, а вам наплевать. Врач разрешил уходить на ночь, так и что теперь, на процедуры не являться?!

Сквозь сон Гуров пробормотал:

– Какая электричка?

Медсестра присмотрелась к его свежим ссадинам и синякам, вздохнула:

– Спите, спите. Ладно, таблеточки потом выпьете, я на тумбочке оставлю. Пообедаете и примете лекарства. На голодный желудок нельзя их.

Но пациент не унимался, открыл сонные тяжелые веки и снова прошептал:

– Электричка какая?

Женщина растерялась:

– Да какая, обычная. Ну пригородная, от Ростова через Жмыхово и до Бердянки идет. У нас много кто с поселков на работу в город и обратно ездит. Да не переживайте вы так, напишу ей, что все в порядке, вы пришли, укол поставлю, в журнал занесу.

Однако опер бормотал сквозь дремоту:

– Во сколько, во сколько на переезде электричка останавливалась?

Медсестра покрутила головой обеспокоенно, положила сухую ладошку на лоб – нет, лихорадка не мучает пациента, не бредит. Что за странное любопытство? Она поправила одеяло на мечущемся Гурове:

– Да около восьми, кажется. Она сама приедет, Ольга Александровна, и узнаете. Вечером у нее дежурные сутки на подработке в соседнем отделении, в травматологии. Она только туда и обратно, внуков проведать, гостинчиков отвезти им. Блинов напекла, все переживала, что опоздает на электричку и потом в автобусе они попортятся. Спите, спите.

К ее облегчению, беспокойный больной засопел и вытянулся на койке, так что она смогла оставить его одного, закрыв тихонько скрипучую дверь палаты.

Вечером, когда тени домов вытянулись клиньями в желтых фонарных пятнах, Гуров открыл глаза, и на него хлынули воспоминания о вчерашней ночи. Он механически проглотил обед, запил больничным компотом пригоршню таблеток и вскочил на ноги – сколько времени прошло, ему срочно надо узнать про электричку. В коридоре строгая медсестра поджала губы при его появлении:

– Ольгу Александровну ищете? На втором этаже в отделении травматологии. Кураева ее фамилия, – и проводила его недовольным взглядом: что за неугомонный подопечный!

Вместо того чтобы обработать раны и набраться сил, он все ищет и ищет что-то без остановки.

В отделении травматологии Гуров поначалу растерялся: на стук из комнаты медсестер никто не вышел, за дверью оказалось пусто, а на посту лежали лишь документы, стул же для сотрудницы пустовал. Ему пришлось обходить все палаты по очереди, заглядывая в приоткрытые двери. Уже скоро нашлась Ольга Александровна, которая возилась со стонущим худеньким дедком, помогая ему улечься поудобнее, чтобы нога в гипсе вытянулась на продавленной кровати.

Заметив Гурова, она кивнула и нахмурилась. Когда старик с оханьями прикрыл глаза, женщина заторопилась в коридор и сразу начала оправдываться:

– Я ждала вас вчера, до последнего не уходила. Уж простите, но мне надо было вчера убежать на пятнадцать минут пораньше, у внука день рождения, он так подарка ждал. Знаю, что я до восьми, так ведь еще неделю назад с девочками договорилась, что